Против ветра! Русские против янки - Страница 43


К оглавлению

43

— Кнопку нажал я. Проклятье, я убил полтысячи человек! Я понимаю, двести долларов за голову — немало, но не я придумал эту цифирь! Во время прошлой драки парень при кнопке просто на нее не нажал… и тогда генерал нашел меня. Я не ждал золотого дождя. Но раз уж он случился…

— Половина. Пятьдесят тысяч. И — ни слова. Ваше молчание — вопрос любви к Отечеству. Если же патриотизма вам не хватит…

Руки русского договаривают за язык. Теперь вот он старательно умыл кисти и брезгливо стряхнул несуществующие капли. Минер кивнул. Сейчас с ним разговаривают по-хорошему. Но Конфедерация умеет уговаривать и по-плохому. Упрячут в каземат до конца войны… безо всякого суда. Подписи коменданта достаточно.

— Деньги мы выплатим в любом случае. И после войны вы можете рассказать все. Собственно, вам предлагают столько именно за молчание. Иначе, поверьте, больше десяти тысяч вам не получить. И торговаться я не могу — сразу предложил все, что выделили на вашу долю. Ну? По рукам?

Возможно, рука русского офицера, в отличие от лапищи человека-при-кнопке, не напоминает медвежью лапу. Но попытка сжать ее до боли закончилась с обратным результатом. Еще одна алексеевская штучка, достойная гардемарина, а не капитана. Последняя?

Вот и все… На «Александр Невский» встала последняя, десятая, семидюймовка. В трюмы и на палубу грузят хлопок. В одну из ненастных январских ночей корабль выскользнет на морской простор. В которую? Знает только капитан. Его ждет поход, далекий и долгий… а ведь без мистера Алексеева и Чарлстон не тот! За кем будет поутру являться в особняк Пикенсов сверкающий белоснежной форменкой вестовой? Кто будет брать приступом острова и сердца, разносить гарнизонные полки, сталкиваться лбами с отцом или мистером Ханли? И кто будет… разорять клумбу перед ее домом?!

— Мистер Алексеев! Добрый вечер. Это что у вас в руках?

Руки даже за спину не спрятал. И кому это? Не ей — неприлично дарить девушке цветы с ее же клумбы. Хотя… забыла. Январь! Цветов на розовых кустах нет, одни колючки. Тем более, дарят обычно букеты. А это…

— Венок.

— И ради кого, если не секрет, вы искалечили растение? Если это нужно для победы, я не против. Хотя могли бы и попросить.

— Я виноват. Я задумался… Врезался в куст. Он колючий и зеленый, и я решил, что он отлично подойдет. Прошу прощения…

Покраснел.

— Не прощу, пока не скажете, для кого вы плели это шипастое украшение. Интересно.

— Если я скажу, что я хотел немного наказать свои руки, вы мне поверите?

— Не знаю. За что вы с ними так?

— За шкодливость и непоседливость. Вы заметили, я их стараюсь сцепить, или за спину сунуть, или и то, и другое?

— Да. Но я видела и то, как вы ими размахиваете в споре. Не прячьте их. У вас поющие руки, мистер Алексеев. Они скажут больше, чем слова… по крайней мере, дамам. И это все? Наказание собственных конечностей за болтливость?

Руки коммандера вырвались на свободу и, разумеется, выдали с головой…

— Значит, не все. Говорите.

— Что ж… Дело не только в руках — но и во всем моем характере. Эти самые шкодливость, непоседливость… Они мешают стать хорошим капитаном, а «Александр Невский» достоин наилучшего. Вот я и собирался как следует попрощаться с собой прежним. Даже венок на воду пустить. Чтоб дороги назад не было.

— А вы не можете стать хорошим капитаном, оставив при себе эти свойства? Или хотя бы сохранив их для берега?

— А если они вырвутся в походе? В прошлом бою… — он задохнулся и недоговорил. «Я чуть не погубил корабль и команду. Без толку. И не имею права рисковать повторением такого», — этого он не сказал. — В прошлом бою мои выходки принесли лишь вред.

— Ошибка! — Берта подняла указательный палец кверху. — Одна из ваших выходок, та, что с благодарностью… оправдалась. Очень. Брат говорит, блокадные по каждому бревну стреляют, и пары держат выше экономических… что бы это ни значило, это плохо для янки и хорошо для нас. Потому что брат этим доволен. Ой, и вы улыбаетесь, как кот на рыбку! Вот так лучше. Так что не отказывайтесь от характера, которым вас наградил Всевышний. Помните, что сказано про зарывание таланта в землю? Найдите способ приспособить дар к морской службе, а не топите… да, как котенка. А то вы напоминаете артиллериста, который отказывается от нарезной пушки оттого, что не умеет с ней обращаться.

Алексеев улыбнулся.

— Не ждал от вас… про котят. Мне почему-то казалось, что у вас в доме даже домашние любимцы — стальные и дульнозарядные.

— А кошки как раз дульнозарядные… Ртом едят. И очень часто — серенькие. И вообще — мама немка, я тоже немка наполовину… Марте и Берте можно быть сентиментальными! А деловая хватка у меня от отца. Испанская практичность. Вот, кстати, о практичности: давайте сюда венок. Да, вам он больше не нужен, я запрещаю вам топить котят, слышите? Зато мне он очень пригодится. Зачем? Не скажу! Мучайтесь неизвестностью, сударь…

Увы, разговор скоро пришлось окончить: у него остались дела на корабле, у нее — на заводе. Мальчишка… Вот только он ей нравится. Именно таким — нахальным, непредсказуемым и чуточку застенчивым. А значит, пусть таким и остается! А недоплетенный венок… куда бы его деть? Руки колет даже сквозь перчатки!

Вечернее дыхание моря — в сторону берега. Элементарная физика: воздух над сушей за день прогревается сильней, чем над океаном, — вот и уходит наверх, а ему на смену торопится морской, холодный. Потому парусники, что еще решаются на прорыв блокады, появляются в гавани после заката и уходят — в рассвет. Это маленькие плоскодонные кораблики, обычно шхуны, совершенно невзрачные, зато Юг может их строить десятками — леса довольно, дерево вниз по реке плывет само. Их было бы больше — но на верфях не хватает рабочих рук. Большая часть суденышек сумеет сделать до конфискации хотя бы один рейс — и окупить не только свою постройку, но и работу над теми шхунами, которым не повезет сразу.

43